Левон Микаелян (Казарян) Журналист • Публицист • Переводчик

Григор Мержанов: Мое завещание

РАСПРАВА НАД САИДОМ ХАЛИМОМ

Начав использовать на намеченные цели присланные из Америки на мое имя 4006 долларов и проведя в Полисе 6 акций, я через несколько месяцев прибыл в Берлин, где Согомон уже вышел из тюрьмы. Там уже находились Джамалян и другие, но не было Шаана [Натали], которому я до этого сообщил, что, завершив здесь свои дела, приеду в Берлин, где скрывались многие палачи-паши, которых можно было уничтожить в ходе одной акции. К сожалению, вместо того чтобы выполнить мои указания и немного подождать, им дали возможность скрыться.

Так что мне не оставалось ничего другого, как возобновить поиски новых убежищ этих палачей.

Я решил начать с Италии, и поэтому, взяв с собой Аршавира, отправился в Рим. Мой выбор пал на Аршавира, так как его внешность не привлекала внимания и не могла вызвать каких-либо подозрений. Он был ловок и внимателен. Но кто бы мог подумать, что некоторое время спустя он начнет манкировать своими обязанностями в такой степени, что я был вынужден закатить ему звонкую оплеуху?

Приехав в Рим, первым делом я отправился на поиски М.Варандяна, чтобы изложить ему свою проблему и узнать от него имена нескольких доверенных товарищей, которые могли бы при необходимости оказать нам помощь. Варандян представил мне работавшего у него А.С. и студента-медика, в дальнейшем доктора Арзуманяна.

Мы приступили к поискам. Покрутившись несколько дней в больших и малых гостиницах, прислушиваясь к разговорам турок в ресторанах и фойе, проводя круглые сутки в кафе или за расставленными на тротуарах столиками, мы наконец сумели ухватиться за кончик нужной ниточки. Из обрывков разговоров нам удалось понять, что младотурецкие главари, за исключением Энвера и Джемал-паши, собрались в Риме и проводят свои собрания в специально арендованном особняке в деревне Фраскати, находившейся в двух часах езды от столицы. Этого было достаточно для составления предварительного плана. Отмечу, что на этот раз я намерен был уничтожить всех сразу, дабы не повторить берлинской ошибки.

Для этого, однако, мне необходим был более подходящий помощник, поэтому я тут же написал письмо Вишапу, объяснив суть проблемы и попросив прислать мне Арама, честного и опытного парня, с которым вместе мы взорвали в Гандзаке сторожку вместе с находившимися в ней полицейскими. Он хорошо знал о моем умении работать с взрывными веществами и прекрасно выполнял свою часть обязанностей.

Вначале на мое письмо ответил Давидханян, написавший, что «проси десять других головок сыра, тут же пришлю». На мое второе письмо, в котором я настаивал на присылке Арама, мне ответили, что «мы не согласны с твоей программой, она вызовет колоссальный шум» и т. д. Как будто не все равно, отправим мы на тот свет одного или 5-6 палачей? Шум в любом случае будет одинаковый.

В ответ на письмо Верховного Органа я написал: «Вы просто трусите. Предоставьте ваши кресла более достойным. Если бы Ростом был жив, то он тут же примчался бы сюда для участия в этом деле».

В эти дни в Рим приехал Шаан Натали. Я и его ознакомил с моей программой, которая была расценена ЦК как опасная. В то же время я сообщил ему, что я не уеду из Рима, не покарав хотя бы одного турецкого пашу. Поэтому я отложил свой первоначальный план в сторону и решил провести акцию против Саида Халим-паши, которого хотя в списке и не было, однако известно, что именно он в качестве премьер-министра подписал решение о депортации армян. Я тут же начал анализировать несколько возможных вариантов осуществления акции, которое поручил Аршавиру.

Существовало 3 возможных варианта покушения на Саида Халима. Первый: в городском парке, где он часто гулял в сопровождении телохранителя. Мои исследования в этом направлении показали, что скрыться после акции можно было, только взобравшись на 4-5-метровые металлические ворота и спрыгнув с них по ту сторону стены. Эти ворота всегда были заперты, а открытую обычно дверцу легко было перекрыть при малейшей тревоге. Я приказал Аршавиру несколько раз взобраться на ворота и убедился, что на это уходит много времени. Нет, этот вариант не годился.

Второй вариант: застрелить его во время поездки в автобусе. Однако необходимо было обладать необыкновенной ловкостью, чтобы выпрыгнуть из автобуса на ходу и исчезнуть до начала преследования. Я объяснил Аршавиру, что здесь левостороннее движение и прыгать надо на левую ногу.

– Я это хорошо знаю, ведь я в Полисе работал кондуктором автобуса, – ответил он самоуверенно.

Но я, не доверяя его словам, заставил его продемонстрировать свое умение. Коротко говоря, и это не удалось, он чудом не оказался под колесами автобуса.

Оставался третий вариант: организовать покушение во время поездки Саида Халима в город или обратно в конном экипаже, выбрав для этого более или менее пустынное место. Для этого необходимо было хорошо изучить каждое движение турка, часы его отъезда и возвращения, маршруты поездок, местонахождение охранника в экипаже и т. д. Для этого я приказал Аршавиру неподалеку выбрать еще один наблюдательный пункт и оттуда следить за передвижениями паши, чтобы составить полную картину.

Дни проходили, но я не мог получить необходимую информацию, так как данные Аршавира не совпадали с моими. Поэтому я решил незаметно понаблюдать за Аршавиром и быстро обнаружил причину несовпадения наших сведений: оказывается, большую часть времени он проводил, любезничая с Хеленой, гречанкой, жившей неподалеку. В конце концов терпение мое исчерпалось, и я как-то после обеда, когда студенты стали покидать столовую, где мы обычно обедали, сказал ему:

– Аршавир, выйдем в сад, мне надо тебе кое-что сказать. Где ты был вчера?

– В указанном месте, – соврал он.

Тут я не выдержал и закатил ему звонкую пощечину. Потребовал, чтобы он вернул мне револьвер и немедленно вернулся в Полис. «Такому, как ты, нельзя доверить серьезное дело», – сказал я.

Он стал умолять, чтобы я простил его. Клялся, что больше подобное не повторится.

– Ну раз так, я прощаю тебя. Но с одним условием: завтра же надо завершить дело. Иначе отправишься в Полис.

Он принял условие. Я дал ему последние распоряжения:

– Завтра явишься на определенное нами место, но без шапки и пальто, они могут помешать при бегстве. Вместе будем следить за экипажем до того момента, пока он не доедет до улицы, на которой живет турок, здесь он обычно замедляет ход. Прыгнешь в экипаж с правой стороны, выстрелишь прямо в голову, тут же спрыгнешь и побежишь назад, в мою сторону, чтобы я мог помешать случайным преследователям. А сейчас отправляйся в гостиницу и пораньше ложись спать.

Было 5 декабря 1921 года. Я сообщил об этом окончательном плане другим находившимся в Риме товарищам, чтобы они были готовы выполнить свою часть работы.

На следующий день в назначенный час я отправился на встречу с Аршавиром. Он пришел… но в шапке и в пальто.

– Разве я тебе не наказывал прийти без пальто и шапки? Ведь если они попадут в руки полиции, тебя обязательно поймают.

– Не беспокойся, я их не брошу, – ответил он.

Экипаж уже приближался. Мы разошлись, и каждый занял свою позицию. Когда экипаж поравнялся с нами, Аршавир вскочил на подножку, разрядил револьвер и вместо того чтобы бежать в мою сторону… побежал впереди экипажа, при этом скинул с себя шапку и пальто.

Телохранитель, придя в себя и увидев бегущего перед экипажем Аршавира, тут же приказал кучеру: «Брэсто! Брэсто!» Тот стегнул лошадь, и они стали догонять Аршавира. Один из строителей, работавших на ближайшем здании, поднял шапку и тоже пошел за ним, а я поднял пальто, спрятал его подальше от глаз за решеткой парка и тоже побежал, чтобы при необходимости вмешаться и облегчить Аршавиру отступление. Так мы, следуя друг за другом, добежали до узкой и пустынной улочки, где два человека меняли лопнувшую шину автомобиля. Это отчасти и спасло Аршавира, так как преследовавший его экипаж не мог продолжать путь. Он скрылся, а турок-телохранитель и итальянцы начали спорить, что делать дальше, почти не понимая друг друга. Я вернулся назад, спокойно забрал спрятанное пальто и отправился домой. По пути я встретил двух карабинеров, которые спросили меня: «что случилось?». «Не знаю», – ответил я. Полицейские направились к месту происшествия, а я, сев в проходивший автобус, без приключений доехал до своей гостиницы.

К этому времени весть о случившемся стала распространяться по городу. Полиция утверждала, что «группа неизвестных совершила покушение на Саида Халим-пашу и на автомобиле уже переехала границу» и т. д. При этом подробно сообщалось о брошенных на улице шапке и пальто.

Чуть позже, когда я пришел в заранее условленное место встречи, увидел, что Аршавир, побледневший и дрожащий, рассказывает доктору Арзуманяну, что Мария, хозяйка арендуемой им комнаты, заметила отсутствие пальто и шапки, о которых упоминалось в сообщениях полиции, подозревает его и угрожает донести полиции. Он был очень встревожен и хотел каким-нибудь образом поскорее покинуть страну.

– Видишь, к чему привела твоя недисциплинированность? – сказал я.

– Прошу, не напоминай о моих глупостях, теперь я понял, почему о тебе идет такая слава. Помоги мне выбраться из этой ситуации.

– Успокойся, если будешь вести себя хладнокровно, все уладится. Возвращайся домой и скажи своей хозяйке, что пальто ты отдал в чистку и завтра получишь назад.

А Арзуманян снял свою старую шапку и отдал ему. Так мы расстались.

На следующий день я взял его пальто с собой в столовую и повесил на вешалку рядом с одеждой других посетителей. Чуть погодя пришел Аршавир. Я сказал ему: «Аршавир, твое пальто висит на вешалке, можешь забрать его». От радости он и об обеде забыл. Бросился обнимать меня, но я удержал его: «Не будь ребенком, – сказал я ему, – любое безрассудное движение может выдать нас. Веди себя естественно».

Он хотел как можно скорее уехать из Рима. Я объяснил ему, что в эти дни нельзя и пытаться пересечь границу, наверняка все под контролем.

С трудом удалось задержать его на 18 дней, пока напряжение несколько спало. Только тогда я проводил его в Вену, откуда он, соединившись с Арамом, должен был отправиться в Берлин, где их ждали другие дела. Однако негодник изменил маршрут и отправился в Полис к своей невесте. И там нажаловался на меня Верховному Органу, мол, очень строго я обращался с ним, бил его, и он не хочет больше со мной работать.

Мержанов Григор. «Мое завещание». Бейрут, 1972.