Левон Микаелян (Казарян) Журналист • Публицист • Переводчик

Микаэл Варандян: Захват Оттоманского Банка

Положение было ужасным. В стране  установилась кладбищенская тишина. Казалось, что армянское движение выпустило свои последние патроны у горы Карахисар и храма Св. Варфоломея.

Однако в армянском мире таилась глухая жажда мести. Армянская молодежь неистово призывала к отмщению. Самые отчаянные кричали, что все равно – хуже не будет, все равно – нас будут уничтожать, если даже мы будем действовать только законно, только обороняться… АРФ «Дашнакцутюн» до этого всячески избегала силовых и демонстративных действий, особенно избегала использовать динамит. Не пришло ли время прибегнуть к обоим этим методам борьбы и организовать демонстрации в самых «чувствительных» точках, не невинные демонстрации, как прежде, а вооруженные акции с применением динамита и других взрывчатых веществ?.. Пусть некоторые продажные европейские газеты пишут, что хотят, пусть называют армянских революционеров «анархистами», «террористами», как угодно. «Мы – отчаявшийся народ, – сказал как-то константинопольский патриарх Измирлян европейскому журналисту. Мы – отчаявшаяся нация». Будем сражаться всеми доступными средствами, пусть при этом иногда могут пострадать и невинные люди, доносились требования отовсюду. От Западного бюро [АРФД] требовали взорвать турецкие посольства в европейских столицах.

Постепенно в партии зрела идея – нанести удар так, чтобы он пришелся не только по интересам турецкого государства, но и по европейскому капиталу.

В результате этих настроений и возникла программа захвата Оттоманского банка. Армяне имели дело с самой разнузданной деспотией, которая безжалостно расправлялась даже с любым невинным шествием. Поэтому выступить против нее надо было не с голыми руками и только после серьезной подготовки.

Захватить эту мощную цитадель османского и международного капитала, завязать оттуда сражение с турецкой армией и, угрожая взорвать банк, вынудить дипломатов вмешаться. Одновременно превратить в арену боя некоторые армянонаселенные кварталы столицы, создать всеобщий хаос, сумятицу и в турецких, и в западных кругах…

Наступил август 1896 года. Непосредственно перед акцией Центральный комитет Константинополя АРФ «Дашнакцутюн» распространил листовку на турецком языке, в которой объявлял турецкому народу, что война ведется не с ним, а с его деспотическим правительством.

13 августа. На следующий день намечен штурм Оттоманского банка. Товарищи собрались на последнее свое собрание на тайной явке – в Пера. Всех встречает Бабкен Сюни (Петрос Парьян) – душа заговора и его избранный руководитель. Лица ребят необычайно серьезны. Даже Бабкен, вечный шутник и весельчак, сидел, нахмурив брови. Сомневался ли он в успехе? Сам он решил умереть под развалинами банка. Та же решимость угадывалась и во взглядах остальных. Все ли шли на смерть?.. Бабкен был задумчив. Долго объяснял товарищам, как будет проходить штурм банка, и убеждал, что, если они будут следовать его инструкциям, дело непременно удастся. Сели ужинать. Последний ужин заговорщиков. Бутылка вина на столе. Пьют за успех, произносят горячие, вдохновенные слова. Бабкен взял стакан и, волнуясь, проникновенно сказал:

– Товарищи, я знаю, что мы погибнем, и у меня одно желание: чтобы оставшиеся в живых продолжили наше дело, отомстили за сотни тысяч загубленных наших братьев и сестер и освободили нашу несчастную родину. Тогда наши кости успокоятся. Поклянемся, что оставшиеся в живых не изменят нашему святому делу…

Отобрали шестеро человек, которые должны были начать штурм, ликвидировать охрану и проложить дорогу остальным. Шестеро несомненных смертников, которые добровольно вызвались войти в передовую группу.

А вот как рассказывает о захвате Оттоманского банка Грач (Гайк Тиракян, студент сельскохозяйственной школы в Нанси, незадолго до этого оставивший учебу и по поручению партии прибывший в Константинополь. Депортирован и убит в 1915 году).

«… 14 августа, 6 часов 30 минут утра. Ребята собрались. 26 человек. Достаточно для того, чтобы начать штурм.

Поцеловались на прощание. Бабкен отправил шестерых смельчаков. Остальные наготове. Закинув мешки с бомбами за плечо, с револьверами в руках мы вышли из дома. Подходя к банку, услышали звуки выстрелов передового отряда и, ободренные ими, побежали. На улице уже поднялась невероятная суматоха. Во все стороны разбегались растерянные, испуганные люди. Добежали до банка и ворвались толпою внутрь. Перед дверью лежали трое наших, один, как выяснилось позже, был ранен.

Пока наши ребята поливали огнем улицу, служащие банка, дрожавшие от страха, забились по углам. Я крикнул, что им нечего бояться, только пусть остаются на своих местах. Они приняли нас за грабителей. Успокоились.

…В самый разгар боя я с пятью товарищами начали подниматься на верхние этажи: нужно было поскорее взобраться на крышу и подать знак нашему товарищу, который, узнав об успехе операции, должен был доставить в посольства шести государств официальные письма, содержащие наши требования. Первым делом я вытащил платок и начал размахивать им, потом привязал его к дымовой трубе вместо знамени победы. Через несколько секунд я увидел нашего Мрко, стоящего на высокой стене в условленном месте. Увидев меня, он радостно побежал…

С края крыши я взглянул на улицу. Там собралось множество людей и солдат. Я бросил среднюю бомбу, и тут же послышался вой сирен и вопли. Толпа начала разбегаться. Еще одна бомба – и снова вой и вопли… Бомбы давали прекрасный результат… Грохот взрывов сеял панику и не позволял войскам приблизиться к дверям банка.

Другие наши товарищи вели бой внизу, но я ничего не знал о том, какова там ситуация. Только слышны были выстрелы и взрывы бомб…

У меня был большой запас динамита, с помощью которого мы при необходимости должны были взорвать здание банка.

Я снова прислушался – шум внизу прекратился: убиты, подумал я. Подошел к окну. Вдруг услышал свое имя. Оказывается, это наши ребята ищут меня. Спустился вниз… Вместе с Гаро (Гарегин Пастрмаджян, как и Грач, студент сельскохозяйственной школы в Нанси) вошли в кабинет директора. Там случайно оказался и первый секретарь двора. Были поставлены условия: 1) мир во всей стране; 2) гарантировать выполнение наших требований; 3) не задерживать участников операции и не применять к ним силу; 4) в противном случае мы взорвем банк и самих себя.

В строю нас осталось семнадцать человек… Трое убиты, шестеро ранены. Запас бомб существенно уменьшился. Настроение у ребят было приподнятое, одни заряжали, другие непрерывно стреляли по осаждавшим двери банка. Все подтвердили свою готовность сражаться до конца.

Выставили в окне белый флаг. Двое сотрудников банка должны были отправиться на переговоры.

Где-то после пяти часов начал записывать имена ребят. Ох, никогда не забуду это страшное мгновение. У внешней двери у меня вдруг задрожали колени… Я увидел Бабкена Сюни, обгоревшего, запястья обеих рук висят, лицо и все тело в крови. Вместе с Гаро достали из его кармана фотокарточку возлюбленной, часы и деньги.

Наступали сумерки. Четыре часа мы атаковали и девять часов оборонялись. Нанесенный нами ущерб был огромен. Со стороны врага множество жертв.

Войска постепенно оттянулись от банка и стояли неподалеку, винтовки направлены в сторону окон – ждали, когда кто-нибудь высунет голову. 13 часов мы находились в банке, все служащие (более 150 человек), большей частью европейцы, беспрекословно выполняли наши приказы».

Прервем повествование Грача и предоставим слово Армену Гаро, который возглавил операцию после гибели Бабкена Сюни. Гаро кратко описывает первые минуты захвата банка и смерть Бабкена:

«Когда мы ворвались внутрь, главной нашей задачей было запереть двери, но это оказалось делом нелегким: мешали трупы, разбитые стекла дверей, с противоположной стороны нас обстреливали полицейские из охраны, жившие за банком. Наконец двери очистили. Осаждавшие отступили и начали стрелять по окнам. Мы – хозяева банка, первый шаг на пути к цели сделан. Обходя позиции, я внезапно увидел, как раненый Седрак подошел к окну и ждет, как милости, что вражеская пуля добьет его. Свесился из окна и ждет… Так он постепенно и угас…

Бабкен должен был последним войти в банк – так было решено, и он оказался вторым, павшим от пули врага. В двух руках две бомбы – и револьверная пуля в животе… Он пробежал несколько шагов к лестнице, но, ослабев, опустился на колени, подняв обе руки кверху, видимо, опасаясь, что бомбы коснутся земли и взорвутся. Став на колени, он дал возможность нашим ребятам взбежать наверх и спастись от последовавшего через секунду взрыва, единственной жертвой которого стал сам Бабкен Сюни».

Телеграф разносил по всему свету содержание послания, отправленного в начале операции константинопольским Центральным комитетом АРФ «Дашнакцутюн» послам шести государств:

«Мы беспрестанно обращались к Европе с протестами против турецкой деспотии, но протесты наши, которые были законными, систематически отвергались.

Султан Гамид ответил нам кровавыми расправами. Европа видела это страшное преступление и молчала. Она не только не схватила преступника за руку, но и бесстыдно вынудила нас смириться.

Нас осуждали, игнорируя наши человеческие права, оскорбляя наше национальное достоинство, стремясь утопить в крови голос нашего протеста.

«Право принадлежит сильному» – сказала нам Европа своим смертоносным безразличием, и мы, слабые, вынуждены прибегать к любым средствам для того, чтобы сбросить омерзительное иго султана. Мы больше терпеть не можем.

Время дипломатических игр прошло.

Кровь сотен тысяч наших мучеников дает нам право требовать свободу.

Вопреки распространяемым нашими врагами подлым слухам мы просили и сейчас просим только необходимое, то есть

1. назначить верховным комиссаром Армении европейца по происхождению и по национальности, избранного шестью великими державами;

2. вали, мутесаррифы и каймакамы должны назначаться верховным комиссаром и султан должен лишь утверждать эти назначения;

3. под командованием европейских офицеров из представителей местных национальностей должна быть образована милиция, жандармерия и полиция…»

Банк был захвачен утром, ребята сражались весь день, и вот возвращается вице-директор банка вместе с первым переводчиком российского посольства Максимовым. Начались долгие переговоры.

МАКСИМОВ: До вечера я был в посольстве, обращение вашего Центрального комитета еще не дошло до нас, а те условия, которые вы здесь выдвигаете, частично уже приняты к сведению: а) для установления в стране мира приняты меры; б) наступление на вас и ваших товарищей уже приостановлено; в) вам и вашим товарищам свободный выезд из страны гарантирован; д) что же касается гарантий выполнения условий, выдвинутых вашим Центральным Комитетом, то об этом я сказать ничего не могу. Я не могу здесь вести с вами переговоры по дипломатическим вопросам. Мы постараемся убедить султана, а это мы уже делаем и будем делать и впредь, чтобы он удовлетворил эти требования… Вы угрожаете, вы уже проявили мужество, этого достаточно для того, чтобы вновь обратиться к вашему вопросу. Но если вы будете упорствовать, то потеряете и то, чего уже достигли, симпатия к вам обернется ненавистью. Вы грозитесь взорвать банк, но что вам даст гибель 157 невинных людей. Это вызовет ненависть, вражду к вам всей Европы.

Полчаса мы советовались между собой. Мы не хотели сдаваться… Надо было ждать, и мы могли ждать достаточно долго, держа оборону. Переговоры начал Гаро.

ГАРО: Требования выдвинуты, мы будем ждать до завтрашнего вечера. К этому времени послание будет получено и пятеро ваших коллег дадут свой ответ…

МАКСИМОВ: Умоляю, покиньте банк. На корабле поговорим более подробно… Время дорого. Если вы останетесь здесь до завтра, то можете стать причиной погромов уже этой ночью, умоляю, на коленях прошу вас – поспешите. С огромным трудом я получил распоряжение султана на ваш счет. Завтра он может отменить этот приказ… Вы берете на себя огромную ответственность, не становитесь причиной новых погромов, вашим вопросом мы обязательно займемся. Того, что вы уже сделали, достаточно… Повторяю, требуемые вами письменные гарантии излишни. Мы можем даже дать такую бумагу, но она никогда не будет иметь силы… Обещание, вырванное с приставленным к горлу ножом, с юридической точки зрения не может считаться обещанием… Вы хорошо начали, постарайтесь хорошо и закончить. Еще немного посовещайтесь и подумайте о судьбе всей нации.

Гаро также не был согласен немедленно покинуть банк, но возможность стать причиной новой резни ужасала его…

В конце концов ребята решают выйти из банка. Вероятно, в этой психологической ситуации трудно было найти другое решениение. Несмотря на все увещевания Максимова оставить оружие, ребята сохранили при себе револьверы, решив, что если по пути на них будет совершено нападение, то они прежде всего застрелят Максимова. В банке оставили только бомбы.

И пошли в сопровождении Максимова к берегу по улице, вдоль которой стояли турецкие солдаты, вооруженные винтовками и саблями.

Незадолго до отбытия на корабль прибыли представители французского и английского посольств, которые повторили нашим товарищам сказанное Максимовым.

Французский пароход «Жиронд» увез армянских повстанцев в Марсель, где их поместили на несколько дней в тюрьму. Но вскоре выпустили.

Несмотря на то, что намеченная программа действий в Константинополе не была выполнена полностью, тем не менее захват Оттоманского банка и восстание в Саматии вызвали беспрецедентную реакцию не только турецкого, но и западного общественного мнения, дипломатического мира. Турецкое правительство, безусловно, не ожидало, что после ужасных погромов и резни армянская революционная организация сумеет выступить с такой силой, мужеством и дерзостью – причем в самой столице, где стаи шпиков султана рыскали днем и ночью.

Подлый хозяин Йылдыза, вероятно, никогда в жизни не переживал столь тяжелых минут, как те, когда столица содрогалась от грохота адских машин, когда кучка революционеров, уничтожив охрану, наведя страх на армию и полицию, захватила цитадель международного капитала, один из оплотов империи, и в их руках оказались огромные богатства, сосредоточенные в этом учреждении, а также жизнь полутораста его служащих. А там, в кварталах, те же самоотверженные группы, использующие те же адские машины, уничтожали и уничтожали его солдат. Вряд ли османским падишахам когда-либо приходилось наблюдать подобные сцены. И двойным унижением для тирана стало то, что группа революционеров в присутствии турецкой армии, с оружием в руках свободно покинула столицу. Он, конечно, хотел бы в несоизмеримо больших масштабах повторить резню во всей Армении, но на этот раз вынужден был умерить свой аппетит… Массовых погромов в Армении не было до 1909 года.

Ибо впечатление, произведенное акцией армянских революционеров на внешний мир, на общественное мнение, политические круги, было столь глубоким, что взволновалась не только Англия, но и Россия, Франция, Германия, Австрия…

Никто отныне не сомневался, что армянские революционеры в своем отчаянии способны на самые безумные действия. Многие полагали, что кровавая драма, разыгравшаяся в Оттоманском банке, своего рода прелюдия к более ужасным действиям.

Вся европейская пресса была наводнена телеграммами и статьями. Приведем лишь один отрывок.

КОРРЕСПОНДЕНТ «ЭТУАЛ БЕЛЖ» (судовой врач «Жиронда») в своей статье «Благородство армянских патриотов» писал:

«То, что я расскажу вам, кажется невероятным, однако это сущая правда. Революционеры ворвались в банк и заперли вместе с собой 157 человек различных национальностей. «Не бойтесь, – крикнул главарь, – мы вас не тронем, ни вас, ни вашу кассу. Не двигайтесь с места, у нас есть динамит и мы можем взорвать банк вместе с вами». Действительно, это не были ни воры, ни разбойники. Ни одного пленного не тронули, хотя среди них были сыновья трех пашей и секретарь султана. Не украден ни один сантим. На столе лежал забытый бумажник, в нем были 10000 турецких лир и множество банковских билетов. Главарь революционеров лично передал этот бумажник директору. В минуту растерянности главное хранилище осталось открытым. Директор попросил главаря закрыть его. Просьба была тут же выполнена. Изложить всю эту эпопею в нескольких словах невозможно… Хочу отметить только один факт: 17 смельчаков с полной самоотверженностью средь бела дня в центре столицы захватили самое важное учреждение Османской империи, 13 часов оставались в нем, не тронув ни одного сантима, и в итоге покинули банк самым достойным образом. И вот эти молодые герои, эти апостолы шесть дней с нами. Мы имели возможность изучить и оценить их. Офицеры и другие должностные лица – все были восхищены ими…»

Варандян М., «История АРФ Дашнакцутюн». Ереван, 1992, с. 130-148.